Название: Джи доигрался
Авторы: .
mystique Eddie DeanФэндом: миры Fallout
Рейтинг: P-17 ( в этой главе исключительно из-за мата)
Пейринг: Джи/Холера
Примечание: Нью-Рино, как известно, любит деньги и не любит долги. Джи пришел просить в долг, что-то там говорил, клятвенно заверял суровых дядек, что это де в последний раз, ему совсем немного, пары крышечек не хватает на дозу.
Дисклеймер: my, my, my
Размещение: с разрешением
Статус: неокончен
Глава 1
читать дальшеДжи не помнил, как это произошло. Упал, очнулся, гипс, честное слово. Последнее из хронологии событий, что он помнил: у него снова кончились деньги, а долги, наоборот, волшебным образом возросли. А Нью-Рино, как известно, любит деньги и не любит долги. Джи пришел просить в долг, что-то там говорил, клятвенно заверял суровых дядек, что это де в последний раз, ему совсем немного, пары крышечек не хватает на дозу. И кульминация его воспоминаний – удар по темечку. Судя по дичайшей головной боли сейчас - прикладом. Хотя, от этих суровых дядек-бандитов чего угодно можно ожидать, у них кулаки размером с голову самого Джи. А он не качок же, много ли надо силы удара для его худосочного тельца недокормыша.
Очнулся мальчишка без оружия, без куртки (слава Пустошам, хоть штаны оставили), на каком-то неимоверно вонючем дырявом матрасе в какой-то неимоверно вонючей и маленькой комнатке. Приглядевшись, Джи обнаружил, что дверь в комнате странно-решетчатая. Зашевелился и тут же ощутил боль, хорошо хоть, не в заднем проходе, а в ягодице. Ягодица болела и саднила. Джи моментально полез ее ощупывать, ощущая на жопной коже фигурный ожог. Клеймо? Ну все, доигрался, дружок, с джетом. Гребаные бандюги. Ну что за манеры в этом городе? Чуть что, сразу в рабы. Джи заохал, застонал и только сейчас заметил, что на него смотрит какой-то мужик, на все его подергивания, сидит такой на трехногом табурете, поглядывает из своего уголка, почесывая щетину и разбирая автомат.
Главные торги были назначены на завтрашний день. Сегодня большинство народа гильдии отправилось праздновать. Поразительно, но подобные вещи случаются даже в Нью-Рино и даже среди работорговцев. На днях любовница Дюка родила таки сына. Ребенка заочно уже окрестили сыном полка, а счастливый папаша на радостях решил проставиться всем и объявил глобальную пьянку. Холера остался дежурить, и если честно, не особо сожалел об этом – шумные тусовки с большим количеством алкоголя он не любил. В тишине и спокойствии он может смазать хорошенько свой автомат-пулемет.
Вдруг тело в дальней клетке зашевелилось. Странно, вроде всем «новобранцам» дали львиную долю снотворного. А этот ишь какой шустрик. Шустриком оказался мальчишка, тощий и белобрысый, который ужом вертелся, пытаясь рассмотреть клеймо у себя на заднице. Это выглядело настолько забавно, что Холера не удержался от улыбки, внимательно наблюдая за этим танцем. На самом деле, рабам обычно клеймят лбы, ну или, на худой конец, предплечья. Но это создание, насколько помнил Холера, после первого укола морфина отнюдь не впало в спячку, а прямо на операционном столе, куда по очереди приволакивали новых рабов для клейма, вскочило, начало материться и угрожать всех прикончить. Естественно, работорговцев это взбесило, и они решили сделать для мальца исключение.
- Чего уставился? – зло прошипел Джи, любовно поглаживая через штаны свой многострадальный зад. Он нервно отбросил со лба грязноватые белокурые прядки. – Скажи лучше, меня хоть накормят перед тем, как отправят на подпольную фабрику джета в виде животного, работающего за наркоту? Хотя, - он изобразил на лице глубокую задумчивость, - может, я попаду в сексуальное рабство к какому-нибудь пузатому богатею.
Охранник, как показалось Джи, сверкнул по-кошачьи в полумраке глазами и со смехом ответил:
- Этот вопрос не ко мне, я тут не для того, чтобы кормить ваши отродья, если вы среди ночи проголодаетесь.
После чего вновь вернулся к своему автомату, широко улыбаясь в темноте.
Джи, придерживая рукой саднящую ягодицу, подошел поближе к слегка проржавевшей решетке и, уткнувшись в нее остреньким носом, растянул широкий рот в улыбке.
- Мужиииик, покурииить даааай, а? – охранник не обратил ни малейшего внимания на протяжное нытье Джи и тот рявкнул: - Эй, посмотри на меня, я весь такой пиздатый, хочу жрать, у меня дико болит башка и новоклейменная жопа! Эээээййй, мужиииик! – Джи начал дергать решетку, - хотя бы джета отсыпь чуток. Ну, пожаааааа, будь хорошим работорговцем!
Выслушав спокойно и меланхолично всю эту череду причитаний и просьб, Холера поднял иронично брови, наморщив татуированный лоб.
- Любопытно, - прокомментировал он, щелчком вставляя затвор автомата на место, - А хуй тебе не пососать?
Парнишка ничуть не смутился.
- Не, у меня не встанет, башка болит от вашего дерьма, - осклабился он, обнажив желтоватые остренькие зубки, - А чо, тут больше некому? Кстати, куда все ваши подевались?
- Не твое дело, - буркнул в ответ со своей табуретки Холера, - Сиди спокойно, держи жопку в холодке, а то распухнет, – хмыкнул он без какого-либо раздражения и, поставив рядом с собой собранный автомат, аккуратно прислонил его к стене, сунув в зубы папиросу. Огонек спички на мгновение осветил его скуластое лицо с прямым носом, затем погас и единственным источником света остался только мерцающий кончик сигареты.
- Спасибо за заботу, - фыркнул в ответ Джи, и вдруг его лицо озарилось идеей. - Слушай, мужик, пока никого нет, выпусти меня, а? – ласково промурчал он, погладив решетку тонкими пальцами с грязными ногтями. - А я тебе сделаю приятно, - заметив, что него снова не обращают внимания, рявкнул. - Блядь, мужик, покурить дай хотя бы, а?
- Ты довольно беспокойный, - заявил Холера, демонстративно глубоко затянувшись. - Я, конечно, не эксперт по рабам, но скорее всего тебя посадят на звериную долю джета и заставят работать, пока окончательно не сожжешь свои никчемные мозги этим браминьим дерьмом. А сигарет мне самому мало.
- Тебе бы в реанимации работать – печально отозвался Джи. - Мог бы и утешить ребенка, – парнишка вдруг решил попробовать последний козырь. – А это, мужик, ты осознаешь, какой на себя грех берешь? Я же еще ребенок. - Джи и правда нельзя было дать больше 16-17 лет.
- Мне насрать, - моментально отозвался Холера, потушив сигарету о стену. - Проповеди надо было читать в церкви. Впрочем, ты уже проебал эту возможность.
-Ну конечно, - Джи театрально воздел руки к небу. - Я и не думал, что среди вас, работорговцев есть люди. Животные! – он сплюнул на пол и с силой ударил ногой по многострадальной решетке. Больной голове полегчало, в висках стучало не так сильно.
- Не петушись, эта решетка и не таких выдерживала, - охранник подошел к мальчишке и встал близко от его камеры, скрестив руки и наклонив голову, внимательно изучал мальчишку. – К тому же рядом люди спят. А ты шумишь.
- Я не должен тут быть! – возопил Джи, но перестал насиловать решетку. - Это ошибка! Глобальная ошибка! Я просто был должен за джет, вот и все, – он снова протянул тоном голодного кота. - Отпуууусти, а? Мужиииик, отпусти!
Холера жестом показал на соседние камеры:
- Но они тоже всего лишь были должны. И некоторые помладше тебя. Чем ты такой особенный?
Джи внезапно решил, что пришло время для самого последнего средства. Частенько оно его выручало, не должно подвести и в этот раз. Остаться на всю жизнь рабом его отнюдь не прельщало.
Мальчишка прислонил лицо еще ближе к решетке, захлопал своими голубыми глазенками, увлажнив их незаметно послюненным пальцем, его губки задрожали.
- Я хочу кушаааать! – плаксиво завел пластинку он. - Хочуууу кушаааать! К мааааме хочу! – ну, охраннику же необязательно знать, что свою маму Джи вообще не помнил и прекрасно обходился без нее в этом постъядерном мире лет эдак с десяти.
Холера вытерпел минуты три этого спектакля, затем, обозвав Джи сквозь зубы мелкой сволочью, вышел из помещения. Вернулся он спустя пару минут и сунул мальчишке вполне себе свежий кусок хлеба.
- Кушай, дитятко, подавись, пожалуйста, - буркнул он и вернулся на свой «табуретный пост».
- Хочу к маааме, - по инерции всхлипнул Джи, еще не до конца выйдя из роли, схватил кусок хлеба обеими замызганными руками и, жадно вгрызаясь в хлебную мякоть, потребовал. - И сигарету, я скучаю по мамочке.
- Блядь, я тебя застрелю сейчас, – невольно морщась, Холера потер пальцем висок. - Все рабы как рабы, спят спокойно под транквилизаторами. А тебя, мало что никакая наркота не берет, так еще и заткнуться ни на минуту не можешь.
- Тебе не жалко ребенка? – с укоризной и набитым ртом спросил того Джи, усиленно хлопая глазенками-незабудками. - А вообще, в твоем возрасте пора бы своими обзавестись, - он дожевал горбушку и провозгласил:
- Сигарету дай. И я писать хочу, – для убедительности мальчишка снова задрожал губками.
- Нет, пожалуй, патроны на тебя расходовать жалко, - задумчиво протянул Холера, поигрывая складным ножиком, который извлек из кармана камуфляжек. - Пожалуй, просто прирежу. Быстро и тихо. А если хочешь немного пожить, - рявкнул он, - заткнись и ссы в угол!
- Ты зарежешь ребенка? – гнул свою волынку Джи, гнусавя голосок. Заметив, что охранник теперь снова подошел поближе к нему и стоит на расстоянии вытянутой руки, парнишка незаметно вынул из кармана кусок обточенного железа – полулезвие-полустилет, которым он обычно разравнивал джетные дорожки, и, так же плаксиво бормоча что-то про суровое детство, раннее половое созревание и мамочку, выкинул меж прутьев решетки руку (благо, худосочная рука легко прошла между ними) и резанул Холеру по скуле.
Тот зашипел, и, быстро среагировав, схватил парнишку за запястье и жестко дернул на себя, едва не вывернув руку из сустава.
- Ах ты, гаденыш мелкий, - прошипел он почти ласково. Щеку щипало, воротник залило кровью, но Холера будто не замечал этого, старательно выкручивая руку мальчишке. Боль настигала Джи по нарастающей. Ослабленный организм реагировал на это тем, что в глазах потемнело, поплыли какие-то круги, парнишка даже не мог кричать, только хрипел – Холера был раза в полтора шире его в плечах и заметно сильнее.